Прошу прощения, что сделала не по порядку, меня просто оч упорола эта тема, мне дико хотелось написать кофешоп-ашку по Скиаму
6. Coffeshop AU: Teen Wolf, Скотт/Лиам, пре-слэш, PG, 2096 слов. Для ~Gevion~
Наглый Лиам, неловкий дурень Скотт, всевозможные штапмы, ООС во все ворота. Айм соу сорри за этот текст, я не умею писать милоту, ваще не умею, получается каждый раз какая-то откровенная дребедень, а ещё почему-то в моих отчаянных потугах писать милоту всегда присутствует Скотт ахаха
В самый первый раз, когда они с Лиамом видят друг друга, Скотт, конечно же, умудряется опозориться (в чём, в общем-то, даже нет ничего удивительного, ибо чего ещё он мог от себя ждать?).
Кофешоп, в который он периодически заворачивал перед школой, закрылся на ремонт, о бессрочности которого явно говорили покрытые грязью окна — как за несколько дней они стали такими угвазданными, вообще непонятно, — и уныло опавшие листья стоявших на подоконниках растений.
Скотт тяжело вздыхает и едет чуть дальше, в кафе за пару блоков, о котором слышал, что работники там особой вежливостью не отличаются, но отправляться к Финстоку на тренировку без утренней порции кофе он не готов совсем, поэтому у него не остаётся выбора.
В кофешопе нет никого, кроме крутящегося у эспрессо-машины чернокожего мальчишки и мальчишки другого, меланхолично протирающего кружки у кассы. Когда Скотт подходит поближе, то обращает внимание на его бейджик, на котором ровными буквами пропечатано “Лиам”, а внизу немного нелепым детским подчерком подписано “, сучки” — прямо так, с запятой перед словом. Скотт невольно фыркает, а потом поднимает взгляд и буквально давится собственным смешком, потому что Лиам смотрит на него злобным взглядом, глаза у него — до неприличия голубые, а губы… А губы такие, что обходившемуся слишком долго без секса Скотту становится жарко.
— Чем могу вам помочь? — цедит Лиам сквозь зубы и отставляет чашку в сторону, громко стукнув ей о столешницу.
— Л… латтэ с собой, пожалуйста, — нервно сглатывает Скотт, чувствуя, как у него начинают потеть ладони, когда мальчишка опирается о столешницу.
— Один шот или два? — спрашивает тот откровенно раздражённым голосом.
— Два, — отвечает Скотт, чувствуя себя полнейшим дураком.
— Мэйсон! — кричит Лиам, оборачиваясь к тусующемуся у эспрессо-машины напарнику. — Двойной латтэ с собой, — поворачивается назад, — четыре доллара тридцать центов.
Скотт нервно кивает и лезет в сумку за кошельком, чтобы выудить из него карту, и, конечно, конечно эта блядская карта выпадает у него из рук, когда ему всё же удаётся её вытащить. И не просто выпадает — просто, мать её, вылетает. С мерзким свистом делает дугу по воздуху и падает на пол, лихо закатываясь под стойку. Скотт уверен, что если бы у засранки было лицо, то она бы ухмыльнулась ему самой мерзкой из ухмылок да махнула бы ручкой.
Лиам расплывается в ехидной улыбке, скаля зубы — идеально ровные, кстати — и скрещивая руки на груди. Скотт чувствует, как лицо начинает покрываться краской, и бормочет:
— Секундочку.
Ему, конечно же, не остаётся ничего иного, кроме как опуститься на колени, отчаянно пытаясь не запутаться в собственной сумке и не уронить зажатый подмышкой шлем, и начать шарить под стойкой в попытке найти карту. Занимает это больше времени, чем ему бы хотелось, потому что щель между полом и стойкой ужасно узкая, а ему мешают мотоциклисткие перчатки. Хвалёная оборотническая ловкость, судя по всему, не распространяется на подобные ситуации.
Когда Скотт всё же умудряется добраться до карты и распрямляется, то видит перегнувшихся через стойку Лиама и Мэйсона — или как его там назвали, — с интересом следящих за его действиями. В руках Мэйсона зажат картонный стаканчик с аппетитно пахнущим дымящимся кофе. Скотт распрямляется и отряхивает одежду, но эти двое даже и не думают сделать вид, что не наблюдали за ним.
— Хорошая… экипировка, — скалится Лиам, протягивая руку за картой.
— Спасибо, — хрипло отвечает Скотт.
Мэйсон кидает на него хитрый взгляд, и, поставив стаканчик на стойку, уходит назад к эспрессо-машине. Лиам снимает деньги с карты, и Скотт случайно дотрагивается до его пальцев своими, когда тот её возвращает.
— Спасибо, — повторяет он и, подхватив свой кофе, стремительно направляется к выходу. Уже оказавшись за дверью, он слышит, как Мэйсон чуть ли не выкрикивает взволнованное “ты видел эту задницу?!”, а Лиам отвечает ему резким “заткнись”.
***
Скотт возвращается в тот же кофешоп потому, что его привычное место всё ещё закрыто, а вовсе не из-за того, что надеется снова увидеть Лиама. А зайдя в двери резко разворачивается и уходит опять же не из-за того, что работают какие-то две девчонки, а потому, что ему вдруг резко перестаёт хотеться кофе. Сегодня занятия начинаются с английского, а не с камеры пыток имени тренера Пирожочка, так что без порции эспрессо в организме вполне таки можно обойтись. Для здоровья, между прочим, полезно.
***
В следующий раз Скотт заходит через пару дней после школы, и на этот раз Лиам работает, только вот стоит не на кассе, а на эспрессо-машине. На кассе — какой-то незнакомый парнишка, а ещё в кафе довольно много народа, и Скотт замечает, что Лиам бегает туда-сюда просто как сумасшедший, ни на секунду не оборачиваясь и не отвлекаясь от приготовления разнообразного кофе. Скорость у него какая-то ну просто нереальная, и выглядит, это, честно говоря, чертовски привлекательно. Скотту интересно попробовать кофе, приготовленный Лиамом, потому он, дождавшись своей очереди, заказывает у парнишки на кассе всё тот же латтэ с двумя шотами эспрессо и становится у другой стороны стойки в ожидании того момента, когда Лиам быстрым движением поставит туда его стаканчик, объявив напиток.
Лиам делает это быстро, толком не смотря на посетителей, но почему-то именно на его кофе он видимо случайно поднимает взгляд, и кажется в этот момент… радостным?
— Привет, двойной латтэ со шлемом и классной задницей, — говорит он, а потом резко осекается: — В смысле, привет, в смысле, здравствуйте, в смысле, вот ваш кофе, хорошего дня.
Лиам резко разворачивается и буквально убегает назад к эспрессо-машине, и это совсем не похоже на того наглого мальчишку, который так откровенно почти смеялся над ним несколько дней назад. И Скотту это, кажется, нравится. Он поднимает свой стаканчик и делает глоток, и, чёрт, Лиам, кажется, отличный бариста, потому что Скотт давно не пробовал такого классного латтэ.
Дождавшись момента, когда Лиам бухнет на стойку очередной напиток, он делает ему комплимент:
— Классно вышло.
Лиам поворачивается к нему, приподнимает одну бровь, бурчит неловкое “спасибо” и возвращается к кувшинчикам с молоком и перемалыванию зерён.
Скотт уходит крайне довольным, хотя, казалось бы, ничего такого и не произошло.
***
В следующий раз в кофешопе снова мало народу, и Лиам делает на латтэ Скотта дизайн — рисует пенкой голову волка с раскрытой пастью. Скотт сначала восторженно пялится на рисунок, а потом чуть хмурится, потому что серьёзно? Волк? Именно волк, не какое-то другое животное?
— А почему волк? — осторожно спрашивает он.
— По кочану, — цедит в ответ Лиам, стискивая зубы. — Люблю волков, волки классные. Не нравится — сам нарисуй себе суслика.
— Нравится, — спешит заверить Скотт, — мне просто было интересно, почему. Я тоже… люблю волков.
О том, что у него самого есть практически родственные связи с этими животными он, конечно же, предпочитает умолчать, потому что любовь Лиама к волкам совсем не значит, что он знает что-то об оборотнях.
— Ок, — пожимает тот плечами. — Я типа рад, что тебе понравилось.
И, господи, краснеет. Прям вот покрывается румянцем, и это так невероятно мило, что Скотту хочется сгрести его в охапку и… и… нет, то, что после “и” — уже как-то слишком.
— Сколько тебе лет? — неожиданно для самого себя выпаливает Скотт, тут же жалея о своём вопросе.
— А тебе какое дело? — грубит Лиам, но потом закатывает глаза и всё же отвечает: — Пятнадцать.
— Ого. — Скотт удивлённо вскидывает брови. — Ты почему не в школе?
— Вот уж до этого тебе точно никакого дела не должно быть, — чуть ли не рычит Лиам, сразу же закрываясь. — Мне нужно работать. Пока.
Скотт пытается извиниться, но бесполезно — Лиам ретируется к эспрессо-машине, усиленно изображая занятость. Приходится уйти, тяжело вздохнув. Сам он в пятнадцать — то есть, два года назад, что очень и очень много — таким взабмошным не был, и не совсем представляет, как вести себя в подобной ситуации. Вылезающие из могилы психологически нестабильные дядюшки-оборотни — такая фигня по сравнению со злобным тинейджером, от одного вида которого к горлу от волнения подкатывает комок тошноты.
***
Когда Скотт через пару дней снова решается наведаться в кофешоп, то боится, что Лиам устроит ему полный игнор, однако тот, лишь завидев его у дверей, приветливо машет рукой и сразу же кидается к эспрессо-машине, чтобы начать делать его привычный латтэ. На кассе стоит Мэйсон, которого Скотт не видел с самого первого раза, но тот тоже выглядит так, как будто узнаёт его. Но, на удивление Скотта, никаких едких комментариев по поводу его грациозности тот не выдает — просто берёт у него чуть мятую пятидолларовую бумажку, широко улыбается и демонстративно кидает сдачу в баночку с надписью “пожалуйста, оставьте нашим несчастным работникам хотя бы пару центов чаевых, а то они плюнут вам в кофе <3”. Скотт фыркает. Ему кажется, что он знает, кто придумал именно такую надпись.
Когда он отходит к другому концу стойки чтобы забрать свой кофе, Лиам бухает перед ним не привычный бумажный стаканчик, а керамическую кружку. Поверх густой пенки на напитке каллиграфическим почерком с завитушками аккуратно и крупными буквами выписано “мудак”. Лиам смотрит на него торжествующим взглядом и буквально сияет от самодовольства. Мэйсон проходит мимо, заглядывает ему через плечо и зажимает себе рот ладонью, чтобы сдержать смешок.
Скотт не совсем согласен с подобной характеристикой своей широкой личности, но почему-то его губы расплываются в широченной улыбке ну просто сами по себе.
— А почему чашка? — спрашивает он, опираясь на стойку одной рукой.
— Да блять! — Лиам закатывает глаза. — Опять тупые вопросы, Маккол? Потому что ты не можешь унести чашку с собой, и тебе придётся выпить своей дурацкий кофе здесь. И в бумажный стаканчик я тебе не перелью, они закончились.
Скотт переводит взгляд на полку позади Лиама, забитую бумажными стаканчиками разных размеров просто до отказа, но ничего не говорит. Он зашёл после занятий, так что ничего страшного, если он посидит здесь полчасика, торопиться вроде некуда, да и книга у него с собой есть.
Обхватив чашку ладонями, он уносит её за дальний столик, и, лишь когда садится, понимает, что с этого места просто отлично видно стойку и суетящегося за ней Лиама. Тот вскоре поворачивается к нему и как-то неловко улыбается, и, прислушавшись, Скотт понимает, что сердце у Лиама стучит просто бешено.
***
Их следующая встреча происходит не в кофешопе. Их следующая встреча происходит около школы, недалеко от которой Скотт видит Лиама сидящим на скамейке с книгой в руках. Он, кажется, совсем не замечает, что происходит вокруг него — с предельной сосредоточенностью вчитывается в строчки, и потому Скотт, попросив Стайлза подождать — тот кричит вслед “Это он? Это он, да?! Скотт, ну ответь ты!”, — подходит к нему сам. Садится на скамейку рядом и здоровается:
— Привет.
— Ну привет. — Лиам не отрывает взгляда от книги и выглядит так, будто его вообще не волнует присутствие Скотта на одной с ним скамейке, но тот снова не удерживается и прислушивается к биению сердца, и то снова просто заходится. От этого Скотту так по-идиотски радостно, что он еле сдерживается, чтобы радостно не подпрыгнуть.
— Как дела? — задаёт он самый глупый из возможных вопросов.
— Идут, — отвечает Лиам, переворачивая страницу. Скотт замечает, как у того подрагивают пальцы.
Какое-то время они молчат — краем взгляда Скотт замечает, как Стайлз прыгает на школьной парковке, размахивая руками и стараясь привлечь к себе его внимание, — а потом Скотт зачем-то говорит:
— Я учусь в этой школе.
Лиам поворачивает к нему голову и одаривает взглядом, который явно говорит “не впечатлён”.
— Спасибо, капитан Очевидность. Я бы без тебя и не догадался.
— Ты сюда специально пришёл? — удивлённо спрашивает Скотт, и Лиам сразу ощетинивается, отодвигаясь от него на скамейке, и по этому сразу же кристально понятно что да, специально.
— Ага, щас, — фыркает Лиам, — размечтался. Тут просто очень… удобная скамейка. Да, удобная скамейка. Очень, очень удобная.
Ещё несколько минут они сидят на очень удобной скамейке снова в молчании, но Скотт почему-то не чувствует себя неловко или неуютно. Насупившийся Лиам, переворачивающий страницы книги куда чаще чем нужно для того, чтобы на самом деле их прочитать, почему-то придаёт ему спокойствие, и Скотту очень хочется потянуться вперёд, обнять его за плечи и притянуть к себе, близко-близко. Но для этого определённо ещё рано, потому что если Скотт правильно понимает Лиама, то тот вполне способен врезать за такое по челюсти. Или ещё по каким местам.
Но Стайлз, очевидно устав прыгать, начинает бормотать себе под нос недовольное “я знаю, что ты меня слышишь, поэтому тащи свою мохнатую задницу назад, я не собираюсь идти домой пешком, и я не виноват, что моя детка сломалась!”, поэтому Скотт всё же прерывает молчание.
— Было бы здорово ещё как-нибудь увидеться с тобой вне твоей работы, — предлагает он, всем корпусом поворачиваясь к всё ещё сосредоточенному на книге Лиаму.
Тот поворачивается к нему тоже. Они смотрят друг на друга несколько долгих секунд, и каких же усилий Скотту стоит не обхватить его лицо обеими ладонями и не притянуть к себе, чтобы поцеловать. Потому что целовать Лиама ему хочется много и часто, так, чтобы у того сбивалось ко всем чертям дыхание и раскраснелись губы. Но нельзя, и Скотт надеется всей душой, что только пока. Что потом будет можно.
И, судя по всему, надеется не зря, потому что Лиам отрывисто кивает в ответ и встаёт со скамейки, но перед этим пихает ему в руки какую-то смятую бумажку, а потом, быстро затолкав книгу в рюкзак, буквально уносится в сторону автобусной остановки.
Скотт дрожащими от волнения пальцами раскрывает бумажку и расплывается в улыбке.
На ней неаккуратно нацарапан телефонный номер и короткое “позвони мне, мудак”.
И либо скоро Лиама можно будет целовать столько, сколько захочется, либо Скотт точно совсем-совсем ничего не понимает в отношениях.
37. Meeting in prison AU: Teen Wolf, Эллисон/Лидия, пре-фем, ООС, PG, 836 слов. Для джейми ли <3
В какой-то степени кросс с OITNB, потому что все мои знания о тюрьме почерпаны именно оттуда Плюс реально очень сильный ООС вышел, айм соу факинг сорри
Хорошая девочка Лидия Мартин не нарушает закон. Хорошая девочка Лидия Мартин не связывается с преступниками. Хорошая девочка Лидия Мартин слушается маму — в пределах разумного, конечно же — и не пропускает занятия в колледже. Хорошая девочка Лидия Мартин ведёт скучную и размеренную жизнь, пока не знакомится с этими трёклятыми близнецами: Итаном и Эйданом. У них похоже абсолютно всё — и речь сейчас совсем не об именах, — и хорошая девочка Лидия Мартин начинает делать такие вещи, которые приходят в голову только девочкам плохим.
Итан с Эйданом кружат ей голову, водят её за нос, и когда в дверь квартиры, где Лидия снюхивает дорожку отборного кокса с пресса одного из близнецов, пока другой оглаживает широкими ладонями её обнажённые ягодицы, без малейшего проявления церемонности стучатся копы, Лидия может только громко выматериться и безуспешно попытаться найти одежду.
Её так и вяжут — голую, обдолбанную, и никакие заверения в том, что она не имеет никакого отношения к распространению наркотиков, не помогают. Ей вешают срок, и деньги родителей не помогают тоже. Лидии так везёт, что ей попадается тот самый редкий и почти вымерший вид: честные копы. В комплекте с ними идёт такой же честный и неподкупный судья, и потому хорошая девочка Лидия Мартин отправляется туда, куда хорошие девочки не попадают никогда — в тюрьму.
В женскую, слава богу. Лидия боится думать о том, что могло бы с ней произойти, окажись она в тюрьме смешанной.
Ей тяжело, ей просто чертовски тяжело. В старшей школе Бикон-Хиллз не учили тому, как выживать в тюрьме после того, как тебя поймают в квартире самого настоящего, блять, драгдиллера. В книжках этого тоже не писали, да что уж тут, даже в интернете, в котором есть абсолютно всё, не было ничего подобного.
Лидия теряется и понятия не имеет что делать и как существовать, если у туалетной кабинки нет двери, пока к ней за завтраком не подскаживается другая заключённая, от одного вида которой у Лидии пересыхает во рту и вспоминаются все те моменты, когда она неправильно смотрела на картинки в подростковых образовательных журналах, обращая куда больше внимания на изгибы тела девушек, а не жилистые руки парней.
У неё, у этой девчонки, чуть вьющиеся волосы, до которых почему-то безумно хочется дотронуться, выдающиеся скулы, острый взгляд и тонкая шея, к которой, к слову, тоже просто не терпится прикоснуться. Арджент — Лидия читает фамилию на бейджике — такая красивая, что это кажется абсолютно нереальным. Со своими тонкими губами и прямой спиной она абсолютно не вписывается в тюремную обстановку, и у Лидии из рук падает йогурт.
Арджент сначала фыркает, а потом улыбается ей — улыбка очень широкая, открывающая на удивление ровные и белые зубы — и поднимает стаканчик, ставя его назад на поднос Лидии.
— Не советую тебе этим разбрасываться, — замечает она, зачёрпывая ложку овсянки, — йогурты нам достаются не каждый день. Я бы даже сказала, что ообще почти никогда.
— Ага, — неуверенно отвечает Лидия, невольно и по старой привычке начиная теребить распущенные волосы.
— А на тебя, я вижу, уже засматриваются. — На лице Арджент появляется какое-то странное выражение, когда она кивает в сторону одного из столиков. Лидия поворачивается туда и чуть ли не давится собственной слюной, потому что с соседнего ряда ей кокетливо машет ручкой тучная женщина среднего возраста. У неё короткая стрижка, и когда она замечает напуганный взгляд Лидии, подносит к губам два пальца, и, разведя их, быстро двигает между ними высунутым языком, имитируя... то, о чём Лидии сейчас как-то не очень хочется думать. Она невольно краснеет и резко отворачивается назад, опуская голову.
— Не переживай. — Слышит Лидия успокаивающий голос. — С твоей внешностью, конечно, лучше одной не ходить, но можешь не сильно боятся. У меня тут довольно весомая репутация.
Лидия поднимает глаза и видит хитрый взгляд, устремлённый на неё. От этого становится немного теплее.
— Я пристрелила из лука одного мудака, — доверительно сообщает Арджент, чуть склонившись к столу, — и местные об этом знают. Как и о том, что я в принципе умею постоять за себя. Держись меня, и всё будет хорошо.
Лидия закусывает губу и кивает, не в силах оторвать от этой абсолютно незнакомой девушки взгляд. Лидия не понимает, какого чёрта происходит, но когда Арджент накрывает её пальцы своими, чуть сжимая, у неё в животе все сводит, и становится тяжело дышать.
— И я сейчас серьёзно, — говорит Арджент, и по её лицу и голосу понятно — и правда серьёзно. — Держись меня, Лидия.
Она снова кивает, не задавая вопросом, откуда этому человеку известно её имя, потому что в этом нелепом месте все называют друг друга только по фамилиям, что, к слову, раздражает так, что появляется такое ощущение, будто прямо под кожей бегают сороконожки. Мерзко и грязно.
— Меня, кстати, зовут Эллисон. — Она убирает пальцы с руки Лидии, и та еле сдерживается, чтобы не дёрнуться вперёд, назад к источнику такого странного и такого чужеродного тепла и доверия.
Эллисон доедает свой завтрак — если это жалкое подобие еды вообще можно назвать завтраком — и встаёт из-за стола.
Уже когда она доходит до выхода из кафетерии, Лидия бросает взгляд через плечо, и в тот же самый момент Эллисон тоже оборачивается. Они смотрят друг на друга пару секунд, пока стоящий на вахте охранник не прикрикивает на Эллисон, чтобы та шевелилась.
Хорошая девочка Лидия Мартин окончательно встаёт на дорожку, по которой не ходят хорошие девочки, и ей это, кажется, нравится.