Фандом: Borderlands
Автор: Twenty One Grams
Бета: ~Gevion~
Размер: мини, 2901 слово
Персонажи: Тимоти Лоуренс/Красавчик Джек; упоминается Аурелия Хаммерлок и другие искатели
Категория: слэш
Жанр: PWP с юморком
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Умирать Тимоти хочется ещё меньше, чем быть оттраханным пьяным мужиком, пусть даже этот мужик и Красавчик Джек.
Примечания: сюжетное AU – Джек выжил в конце второй части, Тимоти никуда не пропадал и продолжает работать на него в паре с Аурелией; Тимоти не просто так стоит первым в раскладке
Предупреждения: очень лёгкий даб-кон, нецензурная лексика, зашкаливающий нарциссизм и намёки на селфцест
Посвящение: Col.Dospeh — текст написан по её идее и, собственно, для неё
читать дальшеСказать, что Джек пьян, когда Тимоти заходит в его офис, значит не сказать ничего.
Джек не просто пьян – он неслабо надрался. И выглядит невероятно довольным. Настолько широкая улыбка не светилась на его лице даже когда Тимоти впервые показался ему после операции. Правда, тогда вокруг них всё взрывалось, люди убивали друг друга и трясущихся Грузчиков направо и налево, Джека отпинали несколько здоровенных солдат Забытого Легиона, а сам Тимоти был перепуган до полусмерти и слабо понимал, что происходит. Если бы не Аурелия, вовремя положившая ему на плечо руку в снисходительно-успокаивающем жесте, он, скорее всего, попросту грохнулся бы от страха в обморок, и вложенные в него тысячи долларов оказались бы выброшены на ветер: в той обстановке обморок можно было смело приравнивать к смерти. Неподвижно валяющееся на полу тело попросту бы затоптали.
Правда, Джек и так периодически напоминает ему о потраченных деньгах. Только вот Тимоти пропускает это мимо ушей – он-то знает, что давно отработал не только ушедшие на операцию средства, но и превысил сумму в несколько раз, а Джеку лучше дать выпустить пар. Тимоти к этому привык и больше не боится, что Джек выполнит свою угрозу вышвырнуть его из люка, спустить в ловушку с пилами или попросту придушить. Тимоти для него слишком полезен. А обладание тем же лицом, что и у Джека, значительно повышает шансы на выживание и сохранение этого лица в целости и относительной сохранности.
Джек слишком сильно себя любит, и порой Тимоти замечает, как тот смотрит на него с чем-то странным и плохо читаемым во взгляде. Это жутковато. В такие моменты Тимоти предпочитает куда-нибудь улизнуть и притвориться, что его вроде как не существует. Обычно получается успешно. Он слишком многому научился и слишком через многое прошёл, чтобы продолжать бояться Джека так же, как когда-то. Раньше при его виде Тимоти хотелось сжаться в комочек, закричать и испариться с лица земли, а теперь он спокойно переносит вспышки направленного на него гнева и даже не ощущает религиозного ужаса перед Большим Страшным Королём «Гипериона». Почти.
Сейчас, например, Тимоти не страшно, но он всё равно настораживается – когда Джек поворачивается на своём дурацком пафосном стуле, обитом золотой тканью, с третьей попытки закидывает ноги на стол и широко скалится, в глазах у него пляшут бешеные огоньки. Таким Тимоти Джека ещё не видел и потому решает поостеречься даже несмотря на его крайне приподнятое расположение духа.
– Тимоти-и-и! – радостно приветствует Джек, поднимая стакан с плещущейся в нём янтарной жидкостью. – Мой самый любимый парень на свете! Тыковка, ты понятия не имеешь, как я рад тебя видеть. Вот прям из штанов сейчас от счастья выпрыгну.
Тимоти честно предпочёл бы, чтобы никто из штанов не выпрыгивал, поэтому молча улыбается и подходит ближе к столу, пока Джек с заметным трудом достаёт второй стакан и наполняет его из стоящего на столе графина. Тимоти морщится, когда в ноздри бьёт запах виски. Он терпеть не может крепкий алкоголь, предпочитая ограничиваться более благородными напитками: вином, шампанским или редким и ужасно дорогим, но просто божественным на вкус сидром из огненных арбузов, который гонят на Пандоре то ли не боящиеся сгореть заживо смельчаки, то ли не понимающие всей опасности идиоты без башки на плечах. Тимоти не знает, где именно Аурелия добывает этот сидр, но предполагает, что она пользуется не самыми легальными методами. По большому счёту ему всё равно. Аурелия выбивала у него из рук бутылки «отвратительной бурды, которую ты называешь пивом, боже, mon cher, не прикасайся к такому воистину возмутительному пойлу у меня на глазах», она же обеспечивает его напитком, который кажется ей более приемлемым. Всё по-честному.
Впрочем, Тимоти не собирается говорить Джеку, что предпочитает менее алкогольные и более приятные на вкус напитки – подобные споры вполне могут выйти боком. Когда Джек подталкивает виски в его сторону и из стакана расплёскивается чуть ли не половина содержимого, Тимоти ловит тот на самом краю стола, подносит к губам и делает самый маленький глоток, какой только можно сделать, не оскорбив этим Джека. Чересчур крепкий алкоголь неприятно жжёт губы, горло и язык. Тимоти невольно закашливается, вызывая этим у Джека насмешливое фырканье, но делает вид, что ничего не произошло. Он как ни в чём не бывало опускается в менее вычурное, но удобное кресло напротив Джека и закидывает ногу на ногу. В голове проносится мысль о том, что когда-то он сидел на самом краю того же кресла, плотно стиснув колени и судорожно вцепившись пальцами в ткань брюк, а сейчас может позволить себе такой фривольный жест. Это приятно.
– Ты, друг мой, самый настоящий герой! Тебе нужно поставить грёбаный памятник! – говорит Джек, подаваясь всем телом вперёд. – То есть, сначала памятник нужно поставить мне, потому что без моей помощи ты бы никогда не справился, но тебе, знаешь, можно рядышком такой ма-а-аленький памятничек. Хотя мы с тобой всё равно одинаково выглядим, так что все твои памятники так или иначе будут памятниками мне. – Джек пьяно смеётся и продолжает: – Но серьёзно, парень, ты просто огонь. Убил эту рыжеволосую сучку, а ведь даже Вильгельм когда-то не смог. Охренительное достижение – сделать то, что не смог Вильгельм. И когда ты успел отрастить такие стальные яйца, а, чемпион?
Тимоти не отвечает, но ему очень хочется сказать, что для убийства Лилит просто требовались мозги, а не физическая сила. (И ему с этим совсем не помогала Аурелия, вовсе нет, он сделал всё сам. Может, только план разработала она… полностью. Но это же мелочи, правда?). За Лилит нужно было незаметно следить, – со временем Тимоти научился делать это виртуозно, – дожидаясь момента, когда она останется одна и у неё начнётся отходняк от эридия. После этого оставалось только наблюдать за тем, как она судорожно рыскает в рюкзаке в поисках очередной дозы, которой там, конечно же, нет – красть Тимоти теперь умеет тоже, – и сделать прицельный выстрел из винтовки.
Тимоти не знает, почему никто раньше не догадался, что не стоит связываться с самой могущественной сиреной на планете в открытом бою. У каждой силы есть свои слабости, и слабость Лилит оказалась именно в добровольной зависимости от эридия. Возможно, думает Тимоти, это было довольно низко, но его не сильно волновала благородность собственных действий. Лилит два раза пыталась убить Джека – босса, платящего ему баснословные суммы, со смертью которого придётся уносить ноги на другой конец галактики. Ни его, ни Аурелию не устраивало такое развитие событий. Лилит и вечно сопровождающие её гора мускулов с дрищеватым хиппи не успели совершить попытку номер три.
И Джек, судя по всему, этим крайне доволен. Может, он расщедрится на премию? Было бы здорово.
– Хотя не-не-не, не отвечай! – скалится Джек. – У тебя ведь такие же яйца, как у меня, а значит ниже пояса у тебя всё чуть более чем в порядке. Можешь не благодарить.
Тимоти хмыкает, не привлекая внимания к тому, что Джеку необязательно было просить его не отвечать и не благодарить, потому что всё это время говорил только он сам, и вставить хоть слово в поток его речи не представлялось возможным. Но окей, тут Джек прав – после операции дела «ниже пояса» у Тимоти правда улучшились.
– Скажу тебе, тыковка, – Джек приканчивает свой стакан и тут же тянется налить ещё, – я впечатлён, я впечатлён. Ты меня не разочаровал. А ведь в какой-то момент я думал, что придётся кинуть тебя в загончик к зашлакованным скагам. Но нет, ты оказался по-настоящему полезен. Не зря я тебе плачу, не зря. К тому же, на тебя всегда приятно посмотреть, если ты понимаешь, о чём я. – Джек пошло подмигивает, и Тимоти давится виски. В самолюбовании Джека нет ничего удивительного, но вот подмигивание и сальная улыбочка, в которой он сейчас растягивает губы – это уже что-то новенькое.
– Сэр? – осторожно спрашивает Тимоти, заговаривая впервые за вечер, и ставит стакан обратно на стол. У него в груди начинает копошиться нехорошее предчувствие, словно они с Джеком вступили на какую-то опасную и нежелательную территорию, которую до этого старательно обходили стороной. Только вот Тимоти не уверен, что именно это за территория, и что чувствует по поводу пересечения её границ.
– М-м-м, кексик, не валяй дурака. – Джек улыбается и встаёт, чуть пошатываясь. Одной рукой он опирается о столешницу, а второй довольно болезненно хватает Тимоти за подбородок, заставляя задрать голову. – Ты только взгляни на это лицо. Я просто чертовски хорош. Лучше, чем смотреть в зеркало! Ты у нас теперь весь такой суровый и мужественный, у-у-у, взрослый-сильный Тимоти. Тебе идёт. Так ты больше похож на меня. Выглядит, скажу тебе, охуенно.
У Джека загорается взгляд. Он наклоняется, тянется вперёд и... медленно и обстоятельно облизывает скулу Тимоти. Дойдя до уха, со всей силы кусает мочку, и Тимоти с криком вскакивает со своего места. Он в шоке смотрит на Джека. Тот, потеряв опору, почти падает на стол, но всё же умудряется устоять на ногах и, чёрт бы его побрал, снова пьяно смеётся. Тимоти происходящее не нравится – вся щека в слюнях и ухо болит. Какого чёрта?
– Играешь в недотрогу, сладенький? – хмыкает Джек и выходит из-за стола, приближаясь к Тимоти, но тот начинает пятиться назад. – Прекрати, у меня есть для тебя занятие поинтереснее. Будет достойное завершение вечера.
Оу. Оу. До Тимоти наконец доходит, чего именно от него хочет Джек, и это становится таким откровением, что он застывает на месте, допуская стратегическую ошибку.
Джек оказывается рядом в считанные секунды – куда только подевалась его пьяная неуклюжесть? – и, схватив за лацканы пиджака, тащит Тимоти к огромному окну, из которого открывается незабываемый вид на Элпис, чтобы прижать к стеклянной поверхности. Сознание не сразу регистрирует происходящее, и Джек, внаглую пользуясь заминкой, бесцеремонно пропихивает колено Тимоти между ног и кусает того за шею, а затем шепчет на ухо:
– Давай повеселимся, радость моя. Я всегда хотел трахнуть самого себя – что может быть лучше?
Тимоти не говорит, что трахнуть самого себя вообще-то можно и другими способами – от Джека слишком сильно пахнет алкоголем, а ситуация кажется попросту дикой, и Тимоти не собирается терпеть это дерьмо.
Забавно, но он сильнее Джека. Хоть Джек и поддерживает себя в достойной физической форме, это не отменяет того факта, что он проводит большую часть времени на Гелиосе, не выходя из офиса сутками, а Тимоти как сумасшедший бегает по Пандоре, Элпису и другим планетам. А ещё он моложе. Да, они выглядят одинаково, и маска, заменяющая Джеку лицо, не стареет, но стареет сам Джек. Это даёт Тимоти преимущество, которым он спешит воспользоваться.
Тимоти отталкивает Джека, и тот неверяще смотрит ему в глаза.
– Ти-и-им, – тянет Джек угрожающе, – ты что, посопротивляться решил? Я бы на твоём месте этого не делал.
Джек снова пытается его зажать, но в этот раз Тимоти реагирует уже более жёстко. Вместо того, чтобы просто отцепить Джека от себя, со всей силы бьёт его по челюсти, не задумываясь о возможных последствиях. Ему совсем не нравится идея быть оттраханным пьяным мужиком, пусть даже этот мужик и Красавчик Джек. Сила удара сшибает его с ног, на которых он и до того стоял нетвёрдо, и Джек начинает во весь голос обзывать Тимоти последними словами. Тот забирается к нему на бёдра, стискивая их коленями, и прижимает своим весом к полу.
– Сэр, успокойтесь, пожалуйста, – просит он ровным тоном. На самом деле сердце у него заходится бешеным ритмом, а в висках стучит, и Тимоти просто поверить не может собственной наглости, но отступать поздно. Если он выпустит Джека, тот, скорее всего, вышибет ему мозги из пистолета. А умирать Тимоти хочется ещё меньше, чем быть оттраханным.
– Маленькая неблагодарная тварь! – рычит Джек и начинает вырываться с утроенной силой – болезненно бьёт по запястью руки, которой его прижимают к полу, а затем умудряется подмять Тимоти под себя. Нависает над ним сверху, взлохмаченный и раскрасневшийся – это заметно по контуру кожи у краёв маски, – злой и в говно пьяный, и Тимоти ловит себя на мысли, что Джек выглядит... привлекательно.
Но тот снова начинает кусать его ухо, а пальцами тянется к горлу, поэтому времени на анализ собственных мыслей у Тимоти не остаётся – он бьёт Джека под дых, скидывает с себя и снова прижимает к полу. Джек кроет его на чём свет стоит, и всё это продолжается чуть дольше, чем Тимоти того бы хотелось.
Они катаются по полу, периодически нанося друг другу в девяноста процентах случаев промазывающие мимо цели удары, а Джек упорно пытается его то укусить, то придушить. Происходящее ужасно глупо, бесполезно и болезненно, но Тимоти теряет счёт времени и даже втягивается в нелепую драку с собственным боссом – входит во вкус и начинает получать удовольствие.
Заканчивается всё довольно неожиданно: Тимоти умудряется прижать Джека к полу лицом вниз, одной рукой крепко держа за волосы на затылке, а другой – за плечо. Джек перестаёт сопротивляться и только тяжело дышит, чуть приоткрыв рот. Он хватает Тимоти за запястье и ёрзает под ним, и того накрывает осознанием, от которого прошибает холодный пот.
У него, у Тимоти, стоит. Это не какое-нибудь жалкое подобие эрекции с наполовину мягким членом, нет, стоит крепко – так, что в штанах тесно, а движения бёдер Джека как раз задевают возбуждённый член, посылая по телу волну удовольствия. О господи, когда это вообще произошло?! И как Тимоти умудрился не заметить, что возбудился? Заметил ли Джек? И что теперь вообще делать? Он убьёт Тимоти сразу и быстро или медленно и мучительно? Чёрт-чёрт-чёрт, ну по-любому же медленно и мучительно – это Джек, ему иначе неинтересно, боже-боже-боже, Тимоти сейчас вывернет от страха, он ведь...
Джек явно не случайно снова подаётся бёдрами назад и прижимается задницей к его паху. Тимоти не может сдержать тихого стона, но тут же пугается звука и замирает на месте как вкопанный. А Джек, чтоб его, делает так ещё раз.
– Если тебе, тупая башка, по-другому не катит, то давай, блядь, так, – шипит он сквозь зубы и вновь двигается, на этот раз будто бы со злостью, а затем хватает Тимоти за руку и пропихивает её под себя, накрывая ладонью собственный пах. Тимоти рвано выдыхает – у Джека тоже стоит, и ещё как. И это не вызывает отвращения или неприятия, только усиливает возбуждение. Дурацкий организм и дурацкий мозг, которые считают, что прижать Красавчика Джека к полу и тыкаться ему хуём в задницу – сексуально, а не смертельно опасно.
– Расстегни мне ширинку и начни уже двигаться, мать твою! – рычит Джек. Тимоти, вздрогнув от неожиданности, судорожно кивает и подчиняется. Ужасно неуклюже сначала расстёгивает одной рукой пряжку ремня, а затем тянет вниз собачку на ширинке. Джек даже услужливо приподнимается, немного упрощая задачу. Когда Тимоти запускает дрожащие пальцы ему под бельё и нерешительно обхватывает член у основания, Джек довольно вздыхает, и Тимоти воспринимает это как сигнал к действию – проводит рукой по стволу. Оказывается чертовски неудобно: ни смазки, ни пространства для действий. Джеку такое, кажется, тоже не по нраву, и он раздражённо рявкает:
– У тебя что, скажье дерьмо вместо мозгов? Вытащи мой хер, придурок, и хотя бы на руку себе поплюй!
Джек безусловно прав – во всём, кроме части про скажье дерьмо, – и Тимоти рад бы последовать его указаниям, но Джек лежит на полу, а сам он жмётся к нему сзади, и подобный манёвр не представляется возможным. А вот если Джек чуть приподнимется...
– Д-джек, сэр, – чуть заикается Тимоти, – вы не могли бы... Приподняться? Немного. Только вашу задниц... заднюю часть.
– О господи, парень, всю работу приходится выполнять за тебя! – возмущённо бормочет Джек, но всё же делает так, как просят. Тимоти отпускает его, и Джек подтягивает под себя колени и приподнимает «заднюю часть». Тимоти одновременно и страшно, и до одури хорошо.
Он поставил Красавичка Джека раком. Кто бы мог подумать.
Он снова прижимается к Джеку сзади, одной рукой придерживая за бёдра, а другой вытаскивая его член из трусов, после чего старательно облизывает ладонь и приступает к делу. Со слюной получается легче, и Джек издаёт самый настоящий стон – негромкий и сдавленный, но всё же стон. Тимоти чувствует себя словно на вершине мира. Он знает, что нравится Джеку, и держать его член в руке привычно: у Тимоти такой же, его тело – точная до мельчайших деталей копия тела Джека, и это играет ему на руку.
Тимоти быстро дрочит тяжело и неровно дышащему под ним Джеку, а сам, не снимая штаны, а лишь расстегнув их и стянув вниз, чтобы ослабить некомфортное давление, толкается бёдрами вперёд, трётся о задницу Джека между ягодиц. Тимоти даже не хочется большего – стянуть с Джека бельё и загнать ему по самые яйца, почувствовать такую приятную горячую тесноту... Окей, ладно, может, совсем немного хочется, но он согласен и так.
Джек, судя по всему, согласен тоже – он подаётся навстречу то руке Тимоти, то движениям его бёдер, иногда хрипло стонет и матерится, и всё это длится то ли ужасно долго, то ли невероятно мало.
Тимоти кончает первым, громко выстанывая и крепко сжимая пальцы на чужом бедре, но движений второй руки не останавливает – Джеку требуется куда больше времени. Он начинает ругать за это Тимоти, хоть настоящая причина его проблемы с оргазмом в выпитом алкоголе, но когда его всё-таки накрывает, Джек шипит «бля-я-ядь, да, наконец-то», и Тимоти в ладонь брызжет горячая сперма.
Джек тут же падает на пол и переворачивается на спину, а Тимоти, не совсем уверенный, что делать с перепачканной рукой, оглядывается по сторонам в надежде найти салфетки. Джек прерывает его не до конца связным, но всё же понятным бормотанием:
– Если ты кому-нибудь об этом расскажешь, я оторву тебе член и запихну в глотку, а потом добавлю к нему и яйца, понял, пацан?
– Да, конечно, без вопросов, только где мне...
До слуха доносится громогласный храп, и Тимоти понимает, что ответа ему не дождаться – Джек засыпает прямо на полу собственного кабинета с расстёгнутыми штанами, и Тимоти благодарен мирозданию за прекрасную возможность ретироваться и смыться с Гелиоса на Пандору к Аурелии до того, как Джек придёт в себя.
Ещё он пользуется этим, чтобы, воровато оглядываясь, помыть руку в фонтане – найти салфетки так и не удаётся. Тимоти уверен, что бодрствующий Джек идею с фонтаном бы не оценил, а так ему ничего не грозит.
Перед тем как уйти из офиса, Тимоти осторожно заправляет член Джека в трусы – а вдруг ширинкой во сне защемит? – и застёгивает ему штаны.
Уже в дверях он ловит себя на мысли, что рассказать кому-нибудь о произошедшем всё же хочется. Но некому. Кроме Аурелии, а с ней он об этом трепаться точно не станет – такие подробности ей не нужны. И это, наверное, к лучшему.
Джеку не придётся выполнять свою угрозу, и половые органы Тимоти останутся в целости и сохранности. До поры до времени.
Название: Простой программист Джон
Фандом: Borderlands
Автор: Twenty One Grams
Бета: ~Gevion~
Размер: мини, 1792 слова
Персонажи: Красавчик Джек, Гарольд Тесситер, второстепенные ОП, спойлер!Рис
Категория: джен
Жанр: чернушный крэк
Рейтинг: R
Краткое содержание: История о том, что на самом деле свело Джека с ума.
Примечания: основано на реальных леденящих кровь событиях; можно усмотреть преслэш; воспринимать текст серьёзно не стоит
Посвящение: Kinky Winky, благодаря упоросу с которым родился фик :з
читать дальше– Джон, ты нужен в триста третьем кабинете. У них сломалась микроволновка.
Джек поднимает голову от монитора и неверяще смотрит на Тесситера. Просьбу починить принтер он ещё может понять, но микроволновка? Какое это имеет к нему отношение? Он программист, а не электрик.
– Сэр, – осторожно начинает Джек, недовольно поглядывая на экран компьютера. Он вообще-то был занят делом, а не просмотром трэшового эридианского порно, как в прошлый раз. – Я всё понимаю, но вам не кажется, что это несколько выходит за рамки моих должностных обязанностей? Честно говоря, я не очень-то много знаю о микроволновках, и...
– Джон. – Тесситер прерывает его, подняв руку с раскрытой ладонью. Он смотрит на Джека сверху вниз, что конкретно бесит. Козлиная бородка, к слову, выглядит с этого ракурса ужасно смешно, только вот Джек не может озвучить своё наблюдение – субординация и прочее дерьмо.
– Джон. Джон, Джон, Джон, – повторяет Тесситер. Урод прекрасно знает, насколько Джек ненавидит это имя, и потому использует его настолько часто, насколько возможно. – Я буду определять, что входит в твои должностные обязанности. Ты же программист, ты разберёшься.
Тесситер убирает руки за спину, растягивает губы в мерзкой улыбке и удаляется из кабинета, не дав Джеку вставить ни слова.
Джек трёт глаза ладонями и раздражённо стонет, с трудом подавляя желание что-нибудь пнуть, а ещё лучше – кого-нибудь придушить. «Ты же программист» стучит в висках, заставляя бессильно скрипеть зубами от злости.
Ты, блядь, программист. Ты, блядь, разберёшься.
Джек подхватывает со стола эхо-коммуникатор и отправляется в триста третий кабинет с твёрдым намерением окончательно доломать микроволновку и, возможно, сделать так, чтобы какому-нибудь офисному планктону «случайно» попало её дверцей по башке.
***
– Джо-о-он.
Джек оборачивается на вкрадчивый женский голос и видит в дверях своего кабинета... Блядь, как её там? Кэтрин? Может, Матильда? Или Сюзан? Да, кажется, Сюзан. Без разницы. Джек видел её на корпоративной вечеринке, где она надралась в хлам и танцевала на столе в одном белье, демонстрируя абсолютно типичное для пьяной девицы поведение. Особо тёплых чувств он к ней не испытывает – как, в общем-то, ко всем на этой сраной станции.
– Чего тебе? – отзывается Джек мрачно и снова поворачивается к мониторами, не планируя уделять дамочке больше времени и внимания, чем та заставит.
– Мне нужна помощь в одном очень интересном деле, – тянет она сладко и приближается к Джеку. Цокот её каблуков по металлическому полу отдаётся в раскалывающейся голове.
– Сомневаюсь, что оно интересное, – фыркает Джек.
– Поверь, о-о-очень интересное. – Ей хватает наглости усесться на стол и закинуть ногу на ногу так, что и без того короткая юбка задирается, обнажая бедро.
Это не впечатляет.
– Ну? – буркает Джек и окидывает дамочку холодным взглядом.
– Поможешь мне покрасить чертежи для новой модели Грузчика? – спрашивает она, наклоняясь, упирается локтем в колено и касается подбородком костяшек пальцев. Декольте, конечно, оказывается в поле обзора Джека, но его не впечатляет и это. Он трахался с Мокси – его сложно поразить женской грудью.
– Детка, попроси кого-нибудь, у кого нет таких важных дел, как у меня, – хмыкает Джек, специально не смотря на Как-её-там-убери-сиськи-милочка в попытке дать ей понять, что он абсолютно не заинтересован ни в чертежах для Грузчиков, ни тем более в чьём-то излишне откровенном прикиде. Она серьёзно думает, что достаточно просто чуть задрать юбку да сделать милое личико, чтобы любой мужик упал ей в ноги и понёсся выполнять поручения?
– Ну Джо-о-он, – тянет она, выгибаясь так, чтобы снова оказаться в поле зрения Джека, и смотрит на него со вселенской скорбью во взгляде. – Ну пожа-а-алуйста. Ты же программист, тебе будет не сложно. Помнишь тот раз на вечеринке, а? Что ты сделал? Ты же не хочешь, чтобы Тесситер узнал, что именно ты вломился в его кабинет, отрубив камеры, и прямо ему на стол нас...
– Блядь, окей, окей, только заткнись, умоляю тебя! – рявкает Джек в ответ, смеряя сучку презрительным взглядом. Он не очень-то хочет, чтобы Тесситер узнал о его маленькой «шалости», а у этой твари нашёлся компромат. Значит, отказать не получится. Джек готов признать, что такой метод заслуживает уважения. Грубый шантаж – более удачный подход к делу, чем попытки добиться желаемого с помощью сисек.
– Скидывай свои ёбаные чертежи, – шипит Джек сквозь зубы, и дамочка радостно хлопает в ладоши, смачно чмокает его в щёку, оставляя на коже ярко-красный след от помады, и чуть ли не вприпрыжку выбегает из кабинета.
В этот раз Джек не сдерживается – хватает со стола кофейную чашку с надписью «Папа #1» и швыряет её об стену. Чашка разбивается с громким дребезгом, и Джек едва успевает увернуться от осколка со зловеще отблёскивающим «апа» на нём, пока тот не распорол ему лицо.
***
– Джон, нам срочно нужна твоя помощь!
Джека уже передергивает от этой фразы. Каждый раз, когда он её слышит, всё заканчивается очередной идиотской просьбой сделать что-нибудь, никоим образом не относящееся к его профессии.
Он чертовски устал от этого дерьма. Неспособность людей понять такие простые истины как то, что программист не обязан чинить их заляпанные джемом тостеры, ужасно утомляет.
Джеку хочется отстреливать всех и каждого, кто прикапывается к нему с очередной дебильной просьбой, но возможности у него нет. Пока. Если когда-нибудь он станет директором этой пропащей корпорации, то поставит в своём офисе ловушку с многочисленными пилами и прочими весёлыми штуками, чтобы скидывать туда каждого, кто хоть раз за свою унылую жизнь просил программиста проверить, почему не работает принтер.
Это будет потрясное чувство. Джек не особый фанат жестокости и убийств, но поступающие так мудаки заслужили.
– Что на этот раз? – вздыхает он в коммуникатор, заранее готовясь к худшему, но проблема оказывается хотя бы немного по его части – у ребят из лаборатории не работает компьютер.
Джек всё равно выказывает своё неудовольствие рыком и матом – для этого есть системный администратор, но лаборанты ноют, что тот не вышел на работу, потому что вчера его укусил за задницу экспериментальный гибрид живоглота с варкидом, и левая ягодица у парня раздулась до неприличных размеров. Сидеть, говорит, больно.
Джек соглашается прийти после обещания подогнать ему какого-нибудь крутого монстра для Ангел, но когда оказывается, что кучка идиотов просто не заметила не воткнутую в сеть вилку, жалеет о своём решении, пинает капсулу со скрючившемся в формалине зародышем какой-то неведомой ёбаной хуйни и сваливает из лаборатории под испуганные визги горе-учёных.
***
– Почему он не печатает?! – истерично спрашивает лаборант, одной рукой прижимая к груди кипу бумаг, а другой пытаясь запихнуть целую гору свежих листов в несчастный принтер. – Мне нужно отнести эти документы начальнику! Если через пятнадцать минут они не будут лежать у него на столе, он меня убьёт!
– Если ты не перестанешь верещать, то убью тебя я, – шипит Джек и отпихивает дебила подальше от принтера, чтобы получить доступ к несчастной машине и оградить её от чужого идиотизма.
– Что вы себе позволяете?! – чуть ли не задыхается от возмущения лаборантик, шокировано пялясь на Джека из-под круглых очков. – Я буду вынужден доложить о вашем возмутительном поведении руководству, если вы сейчас же не принесёте свои искренние извинения в письменной форме!
Джек отвлекается от принтера – причина поломки оказалась в банальнейшем замятии, которое пользователь легко мог устранить и сам, не будь он таким имбецилом – и окидывает того неверящим взглядом.
– Парень, – говорит он медленно и угрожающе, чувствуя, как и без того кипящая внутри злость только нарастает, – ты что, на голову стукнутый? Какие, нахуй, извинения в письменной форме?
– Да как вы смеете! – вновь надрывается лаборант. От усилий у него краснеют рожа и кончики огромных нелепых ушей. – Я доложу на вас, доложу, так и знайте! Подобная лексика непозволительна в приличном обществе, вы ведёте себя как дикарь, вы...
– Огосподибожемой, заткнись! Замолчи, закрой рот! – рявкает Джек.
Когда лаборантик в ответ пищит о том, как возмутительно его поведение, Джеку срывает башню.
Он хватает верещащего придурка за волосы и прикладывает щекой к поверхности сканера. Лаборантик предпринимает жалкие попытки вырваться, но этот задрот слишком слаб и тщедушен, чтобы освободиться из хватки Джека.
– Слушай сюда, уёбище забитое, – шипит он. – Я буду разговаривать с тобой так, как захочу, ясно тебе?
Джек с силой захлопывает крышку принтера, быстро убрав из-под неё собственную руку.
Лаборантик сдавленно вскрикивает, и на прозрачную поверхность брызгает кровь. Джек, издав короткий маньяческий смешок, нажимает на кнопку сканирования, чтобы задокументировать происходящее. О, это будет просто охуенно.
Он закрывает крышку ещё раз. И ещё. И ещё. Лицо жалобно подвывающего идиота уже разбито в мясо, из треснувшей нижней губы течёт кровь, а изо рта успела вылететь пара зубов – один аж на противоположный конец комнаты. Второй остался на сканере, и каждый раз, когда крышка со смачным хрустом встречается с головой лаборантика, зуб забавно подпрыгивает. Джек даже не знает, что веселит его больше – это или хрипы булькающего собственной кровью неудачника. Наверное, всё вместе.
– Каждый, блядь, раз, когда меня просили сделать какую-то тупую хуйню, не относящуюся к моей специализации, я представлял себе, как проворачиваю что-то подобное. И о-о-о, позволь сказать, тыковка, реальность куда лучше фантазий, – снова смеётся Джек.
Когда крышка наконец ломается о чужую голову, он хватает лаборантика за волосы и с некоторым трудом отдирает его от перемазанной кровью поверхности, к которой прилипла его чёлка. Справившись с задачей, Джек с силой и душой прикладывает его о принтер.
Раздаётся хруст трескающейся кости. Придурок почти не издаёт звуков, только подвывает и тихонько плачет – рожа у него перемазана не только кровью, но и слезами с соплями. Жалкое зрелище.
После того, как тело в руках перестаёт дергаться, Джек ещё пару раз бьёт его о принтер, чтобы окончательно размозжить череп, и только потом отпускает.
Труп в некогда белом халате падает на землю. Джек смотрит на него и тяжело дышит. По венам разливается адреналин, смешивающийся с чувством собственного превосходства и глубочайшим удовлетворением. Руки у Джека чуть ли не по локоть в крови, а под ногтями, упс, застряла чужая кожа, но это ничего – отмыться не сложно.
В дохлом лаборанте – все те мудаки, что когда-то говорили ему эту сраную фразу: «Ты же программист, Джон».
Он не Джон, и он не собирается больше чинить сраные принтеры и утирать сопли жопоруким дебилам.
Джек всё ещё смотрит на безжизненное тело, валяющееся у него в ногах, когда слышит скрип открывающейся двери.
Кто-то изумлённо ахает.
Джек резко разворачивается на каблуках.
Перед ним, судорожно прижимая к груди кипу документов, стоит долговязый парнишка с механической рукой и зализанными гелем волосами. Джек вздыхает. У мальчика довольно симпатичное личико – его не очень хочется убивать. Но не то чтобы здесь был выбор.
Джек делает шаг вперёд. Он готов броситься на парня, если у того окажется слишком мало мозгов и он позовёт на помощь или попытается сбежать. Но тот лишь лезет в нагрудный карман, выпуская свои дурацкие папки, которые с глухим стуком падают на пол.
Джек напрягается всем телом, но вместо ожидаемого оружия парень вытаскивает… платок. И протягивает его Джеку слегка трясущейся человеческой рукой.
Он приподнимает бровь и смотрит на придурка с искренним удивлением. Что с ним не так?
– У тебя, кхм, у тебя… кусочек мозга на щеке, – тихо говорит он, смотря Джеку прямо в глаза. Тот наконец замечает, что у парнишки они разноцветные, как и у него самого. Забавно.
Джек берёт платок и вытирает им лицо. Помимо упомянутого кусочка мозга на нём, что не удивительно, остаётся ещё и кровь. Он комкает ткань и кидает назад парню, который ловит платок механической рукой, а потом невозмутимо выбрасывает в стоящую неподалёку мусорку.
Джек криво ухмыляется. Кажется, убивать его всё-таки не придётся. Возможно, они даже смогут подружиться.
После того, как избавятся от трупа.
Название: Петля на шее
Фандом: Borderlands
Автор: Twenty One Grams
Бета: ~Gevion~
Размер: мини, 1170 слов
Пейринг: Красавчик Джек/Рис
Категория: слэш
Жанр: драма, лёгкий дарк
Рейтинг: R
Краткое содержание: Рис словно отзеркаливает чувства Джека: восторг, веселье, кровожадную радость. Он никогда ещё не чувствовал себя настолько живым.
Примечания: I regret literally everything
Предупреждения: графичные описания жестокости и физический увечий, кинк на них у персонажа, эротическая асфиксия, несколько своеобразный dirty talk, спойлеры к 3-му эпизоду Tales From The Borderlands
читать дальшеВсё происходит настолько быстро, что Рис даже не успевает обдумать своё решение достаточно, чтобы оно могло считаться трезвым и взвешенным.
Он действует на адреналине и чистых инстинктах, которые говорят ему, что правильный выбор – это довериться Джеку. Рис не знает, на самом ли деле тот сумеет помочь – они в таком дерьме, что им, скорее всего, не поможет уже никто, – но всё равно позволяет забрать контроль. У Джека есть план, и это их единственный шанс выбраться живыми.
Вокруг разворачивается самый настоящий Ад. Риса пьянит запахом плавящегося металла и смерти, а ощущение собственной силы кружит голову и заставляет сердце биться быстрее. Рис направляет одного из дронов на Васкеза и широко распахнутыми глазами наблюдает за тем, как лазер с легкостью разрезает кожу, мясо, а затем и кость. Сжимающая пульт управления Грузчиком рука отлетает в сторону, и Васкез орёт от боли, хватаясь за кровоточащий обрубок, остающийся на месте его конечности.
Рис широко улыбается, оборачиваясь на стоящего рядом ухмыляющегося Джека, который смотрит на него с выражением, от которого сводит низ живота. Джек наслаждается происходящим, наблюдает за взрывами и льющейся кровью так, словно в мире не может быть ничего веселее, и Рис словно отзеркаливает его чувства: восторг, веселье, кровожадную радость.
Он никогда ещё не чувствовал себя настолько живым.
Позже, когда адреналин отступает, Рис смотрит на своё отражение в зеркале, чувствуя стыд и вину и притворяясь, что уже не испытывает прежнего восторга.
Ему становится душно в собственной одежде – в плотно затянутом галстуке, в застёгнутой под горло рубашке. Рис распускает узел, расстёгивает верхние пуговицы и делает глубокий вдох всей грудью, выкручивая холодную воду на максимум.
Надо умыться, стереть с лица подсохшую грязь, но Рис почему-то медлит, пялясь на набранную в ладони воду, на то, как она проскальзывает между пальцами, а когда снова поднимает взгляд на зеркало, то даже не удивляется новому отражению в нём.
Рис не удивляется, но его сердце пропускает удар. Он до боли закусывает нижнюю губу и сжимает край раковины так сильно, что белеют костяшки пальцев. Джек смотрит на него иначе, чем раньше: в его взгляде больше нет насмешки, и Рис ничего не может поделать с захлёстывающей его гордостью.
– Тебе идёт кровь, парень, ты знал? – спрашивает Джек низким голосом, и Рис прикрывает глаза.
– Нет, – отвечает он тихо, стараясь успокоить собственное сбивающееся дыхание, – никогда раньше не видел себя забрызганным с головы до ног чужой кровью, знаешь ли.
– Твоя потеря, – хмыкает Джек и обходит Риса вокруг, устраивается рядом с раковиной и скрещивает руки на груди. – Тыковка, позволь сказать: ты просто что-то с чем-то. Сам не знал, что у тебя есть ма-а-аленький секретик, а? Что тебе нравится смотреть, как у одного дикаря вываливаются кишки прямо на другого? – Джек коротко фыркает на этой фразе. Видимо, при воспоминании о произошедшем ему становится смешно. (Рису становится смешно тоже, но он усилием воли заставляет себя спрятать ухмылку.)
– Нет, это тебе нравится на такое смотреть, – цедит он, зажмуриваясь и сильнее вцепляясь пальцами в раковину. Интересно, сможет ли он сломать её металлической рукой или Скутер постарался на славу, и новый Кара-Вэн Фионы с Сашей – не такая убогая развалюха, как прошлый.
– Ой, принцесса, ну мне-то врать не надо, – вкрадчиво шепчет Джек прямо на ухо, и по всему телу Риса проходит дрожь.
Джек прав – Рис врёт напропалую, и ему настолько противно от самого себя, что к горлу подкатывает комок кисловатой рвоты. Приходится сделать глубокий вдох, чтобы не сблевать прямо здесь.
– Ты на удивление похож на меня, парень, – продолжает Джек, и это не должно заводить так, что кружится голова, но заводит, и Рис рвано выдыхает, нервно сглатывает и крепче зажмуривает глаза, чтобы не смотреть на Джека, который всё не унимается:
– Уж не знаю, всегда ты таким был или твои жалкие попытки мне подражать всё-таки возымели успех, но знаешь, пирожочек, мне даже без разницы. Из нас получается отличная команда, заметил?
Рис почти физически чувствует, как на шее затягивается петля: ему нечем дышать, и пальцы сами по себе поднимаются к горлу в попытке нащупать грубую бечёвку, натирающую кожу (и Рис скорее запихнёт себе в рот дуло пистолета, чем признает, что это ему нравится тоже).
– Мы с тобой горы свернём, – говорит Джек, – ты и я, Риззи. Вместе. Что скажешь, а?
Здоровая реакция на затягивающуюся на шее петлю – попытаться её стянуть. Начать вырываться, звать на помощь. Испугаться, что не останется воздуха.
Но Рис не боится – испытывает вместо страха странное предвкушение. Не вырывается – подставляется по собственной воле, позволяет загнать себя в угол и перекрыть кислород. Не пытается стянуть воображаемую верёвку – лишь продолжает почти неосознанно мазать ногтями по коже, расцарапывая её до крови.
– Давай, представь это, – хрипло выдыхает Джек где-то совсем рядом. – Всех этих бандитов, этот жалкий мусор, падающий тебе в ноги и умоляющий не убивать. Вспомни это ощущение. Здорово быть сильным, да?
Механическая рука начинает двигаться против воли Риса – кажется, у Джека больше нет проблем с её контролем. Кажется, ему теперь не требуется разрешение. Кажется, Рис увяз слишком глубоко.
Холодные пальцы дотрагиваются до губ, проводят по нижней, чуть оттягивая, и Рис даже почти успевает прихватить металл зубами, но Джек спускает руку ниже, на горло. Легко сжимает, надавливая большим пальцем на кадык, и Рис шипит сквозь зубы, лишь бы не застонать. Удушье уже совсем не метафорическое – наоборот, реальное настолько, что становится облегчением.
– Ты мне доверяешь? – спрашивает Джек и чуть усиливает хватку, всё ещё не перекрывая доступ к воздуху полностью, но увеличивая давление, и Рис судорожно кивает, потому что не может сделать ничего другого. Ему не нужно думать над своим ответом. Это не адреналин и не необходимость быстро выбирать – выбора попросту нет, есть только собственные-чужие пальцы, чужой-собственный голос и до сих пор стоящий в ноздрях запах чужой-чужой крови.
Рис ждёт, что Джек расстегнёт ему ремень и запустит пальцы в бельё, хочет этого так, что член начинает ныть от болезненного возбуждения, хоть сейчас совсем не место и не время. Но Джек не опускает руку ему на пах, а поднимает на затылок – сначала легко массирует кожу, а потом с силой тянет за волосы, заставляя откинуть голову, и Рис хрипло стонет от боли, безвольно подаваясь бёдрами вперёд, чтобы прижаться ими к твёрдой поверхности раковины.
– Открой глаза.
В просьбе – приказе? – нет ничего сложного, но Рис не хочет её выполнять. Если он откроет глаза, то не сможет вспоминать так смешно исказившееся за секунду до смерти лицо одного из приспешников Августа. Если он откроет глаза, то пропадёт образ оставшейся в груди Васкеза рваной дыры с болтающимся по краям мясом. Если он откроет глаза, то у него больше не получится обманывать себя, что говорящий с ним Джек – реален, из плоти и крови, прикасается к Рису собственными руками и хочет его так же сильно.
Но Джек мёртв, и его труп, наверное, давно уже сожрали скаги – если Искатели оставили от него хотя бы труп.
Джек мёртв, но каким-то образом находится здесь, рядом, и Рис открывает глаза. Джек смотрит прямо на него – тяжело и с неприкрытым желанием, смешанным с каким-то странным торжеством. Рису хватает этого взгляда и ещё одного толчка бёдрами, чтобы со сдавленным стоном кончить себе в трусы.
Джек растягивает губы в довольной ухмылке, и Рис понимает – петля затянулась до конца, и её уже не снять с шеи, как ни пытайся. (Рис и не хочет пытаться, но, наконец отмывая лицо от крови и упорно не глядя в сторону ухмыляющегося Джека, он продолжает врать сам себе.)