странное, нелогичное, сумбурное.
плохо понятное.
ну ладно уж, покажу.
цифры меняются
Она позвонит, позвонит обязательно, иначе и быть не может.
Обещала ведь. А она никогда не бросает слов на ветер, уж я-то знаю.
Чувствую, как мою ладонь накрывает чужая. Он бережно поглаживает пальцами, заботливо смотрит в глаза. Отдергиваю руку, он же знает - противно.
-Нет, ничего не случилось, все хорошо, все как обычно.
Голос бесчувственный, резкий. Почему я такая разная? Глупо, глупо, как обычно, как обычно. Очередная смена цифр на экране, теперь - 23:40, в девять телефон должен был сообщить мне о том, что она делает то, что обещала, должен был высветить ее номер. Я нажимала зеленую кнопку вызова уже несколько раз, ответом - механический голос, "абонент не доступен". Никогда для меня такого не было, никогда не приму такой расклад ее карт.
-Да нет же, я вижу! Почему ты все время смотришь на время и уходишь кому-то звонить?
У меня между пальцев зажата сигарета, если я сейчас потянусь и затушу ее об такую тонкую кожу на его запястье, ему будет больно. Небольшой участок кожи исчезнет, а я услышу крик. И потом, наверное, меня будут исступленно бить кулаками по лицу и тяжелые кольца вопьются в мои скулы. Может быть, он даже захочет покрошить мои кости в белый порошок. Наверное, он похож на кокаин, а может это кокаин похож на мелкую крошку, что бывает из костей, когда жены тушат сигареты о запястья мужей.
-Не парься, это мои проблемы.
Короткая, но глубокая затяжка. Дым в легкие, дым в легких, давно, много, прочно, навсегда, до самой смерти, проснувшись, дыша, под крышкой гроба. Страшно хоронить заживо, а всех хоронят. Шесть месяцев и одиннадцать дней назад мой брат был живой, я знаю, только мне никто не поверил и его все равно засыпали землей. Цифры меняются. 23:43.
-Слушай, ты не устала мне врать?
Кажется, он начинает злиться, голос дрожит, нотки прыгают. Так всегда, когда ему не нравится. Охуенно быть директором крупнейшей компании, можно до хрипоты бить ладонями по столу и до синяков орать на своих подчиненных. Только вот я не подчиненный в официальном костюме, на моей шее красивым, до блевотины аккуратным узлом не завязана удавка в полоску. Все любят удавки в полоску, а цифры меняются - 23:44.
-Я тебе не вру, просто ты меня не понимаешь.
Еще бы он мог меня понять, этот багровеющий придурок, с его блестящей лысиной никого не поймешь, кроме шуршания банкнот. Когда-то любила. Любила этот шорох, который запер меня в тюрьме с прутьями, сделанными из необработанных алмазов, чтобы я не смогла их перекусить зубами. А если все же получится - тут же издохну, сталь под ребра и конец. А мне так нельзя, нельзя подыхать, потому что следом за мной пойдет эта малолетняя дурочка, лицо которой должно было высветиться на экране ровно в девять часов вечера. Я не забываю, что цифры все еще меняются - 23:45.
-Ты неблагодар...
Неожиданно - вибрация телефона. Имя, цифры, фотография, пропуск сердцем удара. Все же эта мелкая дрянь меня слишком волнует. Встаю со стула, два шага в коридор, ногтем на "ответ".
-Привет.
-Привет.
-Я не позвонила.
-Дура.
-Приезжай?
-Сейчас приеду. Пока, идиотка.
-Пока.
...слезы из серной кислоты с неба, вымокший насквозь асфальт, темнота, съедающая душу заживо, заставляя ее корчиться в предсмертной агонии. Догорающие металлические осколки машины и изломанное тело с вывернутой шеей посередине дороги. Цифры меняются - 00:01, 00:02, 00:03. Миру все равно. Сдохла женщина, сдохла иллюзия любви, сдохла клетка с алмазными прутьями, длинные светлые волосы девушки путались, пачкаясь в чужой крови, но ее визгливого крика никто не слышал, потому что ее голос тоже сдох. 00:04, 00:05, 00:06, 00:07.